Читать онлайн книгу "Старая Москва: 1890–1940 годы"

Старая Москва: 1890–1940 годы
Владимир Алексеевич Колганов


Эту книгу можно было бы назвать путеводителем по старой Москве, однако трудно объять необъятное, поэтому пришлось ограничиться отрезком времени в полвека и наиболее интересными районами города, как в центре, так и за пределами Садового кольца. Автор постарался кратко рассказать о некоторых жителях Москвы, конечно же, если они того заслуживают. Уникальность книги состоит в том, что почти каждому такому описанию сопутствует фотография дома, в котором этот человек жил или которым он владел. Поскольку качество большинства видов старой Москвы из тех, что имелись в распоряжении автора, невысокого качества, многие из представленных здесь фотографий пришлось отреставрировать.





Владимир Колганов

Старая Москва: 1890–1940 годы





Триумфальная площадь


Реальная история Триумфальной площади насчитывает не так уж много времени, поскольку до начала 90-х годов XIX столетия ничего особенного она собой не представляла, если не считать деревянных ворот, впервые сооружённых по случаю победы Петра I в войне со Швецией. Ворота несколько раз горели, перестраивались и, наконец, возродились в камне у Тверской заставы – это сооружение было посвящено победе над Наполеоном.

Первое примечательное здание появилось на Триумфальной площади стараниями Шарля Омона. В 1891 году его антреприза имела успех на французской выставке в Москве, и предприимчивый иностранец продолжил дело на сцене театра, располагавшегося в доме Лианозова в Камергерском переулке – здесь публике была предложена программа парижского кафешантана. А в 1902 году на углу Тверской улицы возникло здание театра «Буфф», который добропорядочные москвичи называли не иначе как «вертеп Омона». В 1907 году француз разорился, и владельцем дома стал Игнатий Зон, присвоивший театру оперетты собственное имя. Традиция продолжилась и в советское время, когда на углу Тверской и Триумфальной обосновался ГосТиМ – государственный театр имени Мейерхольда, до этого размещавшийся в помещении бывшего Постниковского пассажа на углу Тверской и улицы Белинского (ныне Никитского переулка). В 1938 году на Триумфальной площади было построено новое здание для театра, но в связи с его закрытием и арестом самого Мейерхольда, здание отдали Московской филармонии под Концертный зал имени П. И. Чайковского.

В начале прошлого века Шарль Омон арендовал ещё и сад «Чикаго», разместившийся поблизости от Триумфальной площади, в начале Большой Садовой улицы, на месте огородов Новодевичьего монастыря. За несколько лет до этого братья Самуил и Исаак Малкиель, сыновья петербургского купца, разбогатевшего на поставках муки для армии, разместили здесь цех своего механического завода. Однако затем было решено использовать эту территорию по другому назначению и в 1893 году братья открыли увеселительный сад под названием «Чикаго»: построили театр, несколько эстрад, в центре появился большой фонтан с водопадом и железная ажурная башня для иллюминаций. На месте, где раньше размещался пруд, устроили подобие каменного грота. Новому владельцу американское название оказалось не по душе, и он переименовал сад по аналогии с петербургским «Аквариумом», который пользовался большой популярностью у столичной публики. К работе в качества антрепренёров были привлечены Семён Альштадт и Даниил Сидорский.

В 1899 году в газетах появилось сообщение, что в саду «Аквариум» у Шарля Омона производятся подъемы баллонов. Желающие полетать нашлись. Герцог Аббруцкий совершил свободный полет из сада «Аквариум» с капитаном Жильбером в сторону Нижнего Новгорода, а затем, благодаря перемене ветра, шар отнесло обратно к Москве. Тогда же в саду «Аквариум» давала концерты итальянская певица Лина Кавальери, «самая красивая женщина мира», в которую был влюблён сын графа Солдатенкова – о нём речь пойдёт в одной из следующих глав. Здесь же давала свои первые представления Частная опера Сергея Зимина. Кроме полётов на воздушных шарах посетителям сада «Аквариум» предлагали ещё одно диковинное для москвичей развлечение – катание на роликовых коньках. В 1911 году скейтинг-ринги появились в саду «Эрмитаж» и на Покровке.

После банкротства Омона в 1907 году и его бегства из Москвы сад перешёл во владение Московского городского кредитного общества. Сад реконструировали, построили открытый летний театр. Директором стал актёр и режиссер театра «Буфф» Александр Блюменталь-Тамарин, снискавший популярность среди любителей оперетты в конце XIX века, когда он выступал на сцене Шелапутинского театра, в здании на Театральной площади напротив Малого театра. По стопам отца пошёл и его сын Всеволод. Увы, репутация талантливого актёра оперетты изрядно пострадала в годы второй мировой войны, когда он сотрудничал с фашистами. Имитируя голос Сталина, Блюменталь-Тамарин озвучивал фальсифицированные указы советского правительства, за что и поплатился.

В 1913 году владельцем сада стал «русский негр» Фёдор Томас, который вместе с компаньонами взял сад в аренду. Всего за год им удалось вернуть саду былой блеск. При Фёдоре Томасе антрепренёром этого заведения стал Николай Бутлер, ранее работавший режиссером концертных программ у Шарля Омона. К 1917 году был восстановлен зимний театр, где начались спектакли кабаре с участием Якова Южного. Известный в Одессе юморист успешно соперничал в этом жанре с Виктором Хенкиным, непревзойдённым исполнителем реприз и анекдотов. После женитьбы на Валентине Аренцвари, актрисе театра Корша, Южный перебрался в Москву, где стал выступать в жанре свободного конферанса на стене легендарного кабаре «Летучая мышь», а позже основал собственный Театр миниатюр.

Сад развлечений продолжал работать и в 20-х годах прошлого века. В зимнем театре «Аквариум» выступали артисты Мюзик-холла Николай Смирнов-Сокольский, Леонид Утесов и Григорий Ярон. В те же годы поблизости размещалось казино, завсегдатаем которого был Михаил Булгаков.

Рядом с театром «Буфф» в 1911 году возникло новое увеселительное заведение – Аким Никитин построил цирк. Братья Никитины были выходцами из крестьянской семьи, вместе с отцом они выступали в балаганах. Отец – шарманщик, Дмитрий – атлет и солист на балалайке, Аким – жонглёр и рыжий клоун, Пётр – шпагоглотатель и гимнаст на трапеции. Сын Акима, Николай, был жонглёром на лошади. Сейчас «цирковое» происхождение здания цирка выдаёт только массивный купол. Когда-то здесь давал представления театр-кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева, а с 1926 года размещался первый советский мюзик-холл. Считается, что этот театр послужил прообразом знаменитого Варьете из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

В самодержавные времена Москва во многом старалась равняться на столицу. Если в Петербурге открывали Английский клуб, в Москве следовали этому примеру. То же можно сказать и о первой детской больнице в Москве, основанной после того, как такая больница появилась в Петербурге. Даже в «индустрии развлечений» москвичи подражали питерским – примером этому служат и сад «Аквариум», и «Альказар». Это был ресторан и варьете купца Алексея Гладышева, расположившиеся в доме на углу с 1-й Брестской улицей, на западной стороне площади. Когда-то неподалёку, в деревянных домишках, построенных после пожара 1812 года, жили цыгане. Цыганские хоры часто приглашали в дома московской знати, в трактиры и загородные рестораны. Поначалу и в доме Гладышева размещался трактир, но затем вместо цыган вошло в моду варьете. Вскоре после революции здесь обосновался Театр Эстрады, затем Театр Сатиры и, наконец, Театр «Современник». Однако ни один театр здесь так и не прижился, и, видимо, поэтому дом снесли. Впрочем, лучшие годы «Современника» связаны именно с этим зданием.

Традицию размещения на площади развлекательных заведений поддержал и Александр Ханжонков. В 1913 году он купил дом на северной стороне площади и перестроил его в «электротеатр», который в разные времена носил названия «Пегас», «Русь», «Горн», «Межрабпом» и «Москва». К тому времени в городе возникло множество театров, в которых демонстрировали кинофильмы. Ханжонков подошёл к этому делу основательно, как и положено сыну состоятельного казака. В 1908 году он учредил «Торговый дом А. Ханжонков и К°». Для своего съемочного ателье он выбрал построенное в 1907 году красочно оформленное здание на Тверской, которое москвичи называли Саввинским подворьем, поскольку дом стоял на земле, принадлежавшей Савво-Сторожевскому монастырю. В 1912 году торговый дом был преобразован в акционерное общество «А. Ханжонков и К°». В том же году Ханжонков построил кинофабрику в Замоскворечье на Житной улице, рядом с владениями всё того же Саввинского подворья. Всего компанией Ханжонкова было снято более четырёхсот художественных фильмов.

На северо-восточном углу площади когда-то находилось здание, в котором размещались кинематограф «Театр» и «Реалистический театр Охлопкова», а с 1937 года – Государственный театр кукол. Рядом с этим местом находится здание, принадлежавшее в прежние времена семье дворян Хомяковых. До революции одно из торговых помещений в первом этаже дома занимал магазин «Старинные монеты», входивший в число лучших нумизматических салонов старой Москвы. Там же размещался ресторан «Ампир», предшественник ресторана «София». На втором этаже этого здания с 50-х годов прошлого века находилась редакция журнала «Юность».










Начало XX века. Вид на площадь и Большую Садовую улицу. Слева – театр «Буфф» Шарля Омона. Справа – «Альказар»










1902 г. Театр «Буфф» Шарля Омона










1912 г. Цирк Никитиных










1920-е гг. Вид в сторону Тверской улицы. Театр Мейерхольда в здании бывшего театра «Буффф» и справа от него – Мюзик-холл в здании бывшего цирка Никитиных










1920-е гг. Справа – театр Мейерхольда. На заднем плане слева – бывший дом Хомякова










1933 г. Здание Мюзик-холла










1934 г. Слева – театр Сатиры в доме, где прежде размещался ресторан «Альказар». Правее – кинотеатр «Межрабпом»










1930-е гг. Слева, в начале Большой Садовой – театр Сатиры. Справа – кинотеатр «Межрабпом».










1935 г. Идёт реконструкция Садового кольца. Садов уже нет, а скоро и трамваев не станет. Слева строится новое здание для театра Мейерхольда. Справа – театр Сатиры










1930-е гг. Слева – театр Сатиры. Справа – кинотеатр «Межрабпом»










1890-е гг. Вид на 1-ю Тверскую-Ямскую. Справа – дом Хомякова










1910-е гг. Вид на 1-ю Тверскую-Ямскую улицу. Слева – торговый дом братьев Видоновых. Справа – дом Хомякова










1927 г. На противоположной стороне площади – здание треста Москож Кожсиндиката. Справа – кинематограф «Театр», «Реалистический театр Охлопкова» и бывший дом Хомякова с рестораном на первом этаже










1900 г. Вход в сад «Аквариум»










1900 г. Ресторан в саду «Аквариум»










1900 г. Летний театр в саду «Аквариум»










1900 г. Воздушный шар в саду «Аквариум»




Большая Садовая


Если Триумфальная площадь до 90-х годов XIX века никак не соответствовала статусу одной из центральных площадей Москвы, то невзрачность строений на Большой Садовой улице в те времена не так бросалась в глаза, особенно летом, когда пышная растительность их целомудренно скрывала. К слову сказать, палисадники в то время предписывалось иметь каждому из владельцев, чьи дома выходили на Садовое кольцо, за исключением Смоленского и Зубовского бульваров, где зелени и без того хватало.

С началом нового века Большая Садовая слегка преобразилась благодаря появлению сада «Аквариум» и здания цирка Никитиных. Однако эти увеселительные заведения плохо сочетаются с другими строениями на этой улице, поэтому рассказать о них пришлось в разделе, посвящённом Триумфальной площади.

Помимо владения Никитиных, на внешней стороне улицы располагались дома не менее известных лиц. Здесь вместе с семьёй жил «король коньяков» Николай Николаевич Шустов. Торговый дом «Шустов и сыновья» основал Николай Леонтьевич Шустов, внук вольноотпущенного крестьянин, сын купца. Несмотря на жёсткую конкуренцию на водочном рынке торговля шла успешно благодаря высокому качеству спиртных напитков. В начале 80-х годов XIX века Шустов отстроил на Большой Садовой, напротив церкви святого Ермолая, новый водочный завод и склады, а также дом для многочисленных чад и домочадцев. После смерти отца Николай Николаевич, ставший главой фирмы, купил убыточное винодельческое предприятие на территории бывшей Эриванской крепости. Повышению качества продукции способствовала поездка одного из Шустовых во Францию и знакомство с тамошней технологией производства коньяка. Не обошлось и без того, что ныне принято называть промышленным шпионажем. В 1900 году после присуждения коньяку Шустовых Гран-при на Всемирной выставке в Париже фирма получила право именовать свою продукцию «cognac». А с 1912 года торговый дом Шустова стал «поставщиком двора Его Императорского Величества».

Самое многонаселённое здание на внешней стороне улицы принадлежало братьям Орловым, и располагалось оно напротив сада «Аквариума». В этом дом жил известный танцовщик и балетмейстер Михаил Дысковский. Начинал он выступать и ставить спектакли на сцене оперного театра Сергея Зимина и драматического театра Фёдора Корша в Москве. В начале двадцатых годов Дысковский работал балетмейстером в оперных театрах Киева, Харькова и Одессы. Жил в доме Орловых и замечательный гитарист-аккомпаниатор, собиратель и исполнитель цыганских песен Николай Кручинин. Любовь к цыганскому фольклору он унаследовал от отца. Сначала выступал в драматических театрах, работал в театре Корша. А затем организовал цыганский ансамбль, названный «Студией старого цыганского искусства» – позже студию переименовали в «Этнографический ансамбль». Ценителям цыганского романса, несомненно, памятны «В час роковой» в исполнении Марии Максаковой, а также «Отцвели уж давно хризантемы в саду» в исполнении Георгия Виноградова. Аккомпанировал им Николай Кручинин.

В 20-х годах прошлого века в доме на Большой Садовой жил и Григорий Исаакович Блюмкин, отец известного террориста и провокатора Якова Блюмкина. Его крестным отцом стал Лев Троцкий, спасший Блюмкина от расстрела после покушения на Мирбаха в Денежном переулке, а затем назначивший его начальником своей охраны. По заданию ЧК Блюмкин участвовал в персидской авантюре, усмирял восставших на Тамбовщине, а вернувшись в Москву, написал книжку о Дзержинском. Книжка так растрогала «железного Феликса», что он дал Блюмкину рекомендацию для вступления в ряды ВКПб. Работая в ОГПУ, Блюмкин вращался в литературных кругах, называл себя поэтом. Из-за серьёзной ссоры с этим чекистом Осип Мандельштам даже был вынужден на время уехать из Москвы. Известен и случай, когда Блюмкин, приревновав к Есенину свою жену, стал угрожать поэту пистолетом. По мнению очевидцев, угроза расправы была более чем реальной. На этом основании убийство Есенина приписывают Блюмкину. Позже Блюмкин по заданию ОГПУ работал в Палестине, Индии, Монголии и Турции. Известны безуспешные попытки связать его имя с Николаем Рерихом. И везде Блюмкин упоминается в одном ряду либо с убийствами, либо с провокациями, либо с нелегальным вывозом драгоценностей или валюты. А в 1929 году по доносу любовницы он был арестован как агент Троцкого и расстрелян.

В начале Большой Садовой, как раз напротив шикарного особняка Шехтеля, располагался дом Арсеньевых, представителей дворянского рода, основанного сыном татарина из Золотой Орды. Наибольшую известность получил Николай Сергеевич, религиозный философ и православный богослов. Родился он в Стокгольме, учился в Московском лицее имени Цесаревича Николая и на историко-филологическом факультете Московского университета. Позже вёл курс «Мистическая поэзия средних веков» в Московском университете. Приход к власти безбожников-большевиков был встречен им крайне враждебно, что вполне естественно для религиозного философа, разделявшего политические взгляды правых октябристов. В дальнейшем свои симпатии он отдал Белому движению. В марте 1920 года Арсеньев нелегально перешёл польскую границу. После недолгого пребывания в Варшаве и Берлине философ обосновался в Кенигсберге. До 1944 года он был профессором Кенигсбергского университета, существуя в полном согласии с правящим в Германии режимом. Есть подозрения, что Арсеньев стал осведомителем службы безопасности фашистской Германии – об этом рассказано в книге «Булгаков и "Маргарита"». После войны Николай Сергеевич был председателем Русской академической группы в США.

На внутренней части Садового кольца, неподалёку от сада «Аквариум» в начале прошлого века владелец табачной фабрики «Дукат» Илья Давидович Пигит задумал построить ещё одно фабричное здание. Свою карьеру Пигит, перебравшийся в Москву из Керчи, начал рабочим на табачной фабрике другого выходца из Крыма, караима Самуила Габая. Прошло время и Пигит стал одним из директоров предприятия Габая, а в 1891 году основал торговый дом «И. Пигит и К°» и табачную фабрику «Дукат» – в начале прошлого века она размещалась в Чухинском переулке (ныне улица Гашека) поблизости от Триумфальной площади и складов «коньячного короля» Шустова. Торговый дом Пигита имел несколько магазинов в Москве – на Большой Никитской, на Кузнецком Мосту в пассаже Солодовникова, где торговал Садук Пигит, в Петровских линиях в доме Якова Соломоновича Полякова, на Петровке и на Арбате. Однако новое фабричное здание строить на Большой Садовой запретили, и в 1903 году здесь появился пятиэтажный доходный дом, известный москвичам как «дом Пигита». В этом здании накануне революции 1917 года вместе со своей дражайшей половиной Верой Абрамовной проживал караим Аарон Ильич Катык, член торгового дома «А. Катык и К°», известного производителя папиросных гильз.

Квартировали в доме Пигита художники Пётр Кончаловский и Аристарх Лентулов, соседствуя с Николаем Рябушинским, самым непутёвым из восьми сыновей Павла Михайловича Рябушинского. К 1905 году Николай отошёл от дел и полностью отдался своим увлечениям. Сначала организовал журнал «Золотое руно», затем – выставку российских художников-символистов. В 1908 году Рябушинский, изрядно поистратившись, не в силах пережить личную душевную драму, предпринял попытку самоубийства, по счастью, неудачную.

Жил в доме и поднадзорный инженер-марксист Герман Борисович Красин, брат самого Леонида Красина, будущего дипломата и совпреда. А в конце 20-х годов прошлого века в доме появился не менее примечательный жилец, Вениамин Яковлевич Тарсис, работник «Госиздата». Неудачливый литератор не подозревал, что в послевоенные годы ему суждено стать известным диссидентом. К этому времени Тарсис своё имя поменял, став Валерием. Причиной этого перевоплощения стала не очень подходящая для диссидента биография, поскольку дядя Вениамина Тарсиса, Иосиф Аронович Тарсис-Пятницкий – большевик со стажем, один из создателей и руководителей Коминтерна. Если учесть, что жена Вениамина Тарсиса была ярой коммунисткой, то вполне понятно, почему в 1966 году он перебрался в Европу. Вряд ли стоить напоминать, что в этом доме с 1922 по 1924 год жил Михаил Булгаков. Здесь же, следуя фантазии писателя, поселился Михаил Берлиоз, лишённый впоследствии жилплощади в результате действий шайки Воланда.

Однако в этом доме обитали фигуры не менее зловещие, чем Фагот или Азазелло. Племянник бывшего владельца дома, Давид Садукович, состоял в партии левых эсеров, а его сестра Анна за участие в «Боевой организации» оказалась на каторге, в печально известных Нерчинских рудниках. В 1918 году накануне покушения на Ленина в их квартире жила Фанни Каплан.

А вот ещё один интересный адрес на Большой Садовой – дом № 4. В своих дневниковых записях от 1961 года последняя жена Булгакова утверждает, что жили они с Евгением Шиловским «на Большой Садовой, угол Малой Бронной, в особнячке, видевшем Наполеона». Однако угловой дом был построен в 1903 году для Страстного монастыря. Можно предположить, что в 1929 году, когда бурно развивался роман Елены Сергеевны с Булгаковым, она вместе с сестрой и мужем, красным генералом, жила рядом, в бывшем особняке известного архитектора Франца (Фёдора) Шехтеля, построенном всего лишь за двадцать лет до этих событий и принадлежавшем при советской власти военному ведомству. В квартире № 2 обитали тогда Шиловские, а в квартире № 1 – комкор Роберт Эйдеман. Впрочем, справочник «Вся Москва» за 1930 год сообщает, что Эйдеман и Шиловские жили в доме № 3 – этот дом, где до революции жили Арсеньевы, больше подходит под описание из дневников Елены Сергеевны, хотя и расположен на противоположной стороне Большой Садовой, в глубине квартала. А в доме № 4 в 1925-1926 годах жил другой красный генерал – Иона Якир. Там же с 1911 года обитала и свояченица Франца Шехтеля – Вера Тимофеевна Жегина, дочь саратовского купца, благодетеля и тестя архитектора. В свояках у Шехтеля ходил сын Максима Ефимовича Попова, текстильного фабриканта и владельца гостиницы «Лоскутная» на Тверской.










1899 г. Вид с купола цирка Никитиных на окрестности Большой Садовой. В саду «Аквариум» запускают воздушный шар










1929 г. Вид на Большую Садовую зимой










1900-е гг. Дом Ильи Пигита. На заднем плане – церковь святого Ермолая поблизости от Большого Козихинского переулка










1920 г. В бывшем доме Пигита разместилась Рабкоммуна










1933 г. Справа – бывший дом Пигита.










1920-е гг. Церковь святого Ермолая










1910-е гг. Дом Франца Шехтеля близ Малой Бронной










1905 г. Аптека Рубановского на углу Большой Садовой и Владимиро-Долгоруковской улицы, бывшей Живодёрки










1935 г. Вид на Большую Садовую со стороны Триумфальной площади. Исчезли палисадники, но трамваи ещё ходят.










1938 г. Большая Садовая после реконструкции. Слева – сад «Аквариум».




Козиха


Когда-то обширная болотистая местность между нынешними Тверской улицей, Тверским бульваром, Малой Никитской и Большой Садовой называлась Козьим болотом. Однако после того как это место для своей резиденции выбрал патриарх Иоаким, болота были осушены, для разведения рыбы к патриаршему столу вырыли три пруда, впоследствии названные Патриаршими, и эта местность стала называться Патриаршей слободой. Впрочем, москвичи предпочитали другое название – Козиха. Так появились на карте Москвы Большой и Малый Козихинские переулки. В самом конце Большого Козихинского переулка, у Большой Садовой располагалась церковь святого Ермолая, основанная в 1610 году патриархом Гермогеном в память о христианском мученике, иерее Никомидийской церкви в области Винифия на берегу Мраморного моря, близ нынешнего города Исмит. Имя Ермолая связано с тем временем, когда в Римской империи завершилась эпоха мирного сосуществования языческой и христианской церквей – было это в конце правления императора Диоклетиана. Случившиеся один за другим два пожара в императорском дворце стали поводом для обвинения христиан в покушении на власть. Прямые гонения начались в Никомидии с разрушения христианской цер-кви и убийства беззащитных проповедников. Легенда гласит, что священник Ермолай чудом уцелел после сожжения Никомидийской церкви. Свои тайные проповеди с изложением основ веры он продолжал и в пору тяжких гонений на христиан. Но вскоре монах был пойман, предстал перед судом язычников и был казнён. По имени этой церкви был назван Ермолаевский переулок. Многим поклонникам творчества Булгаков это название знакомо, поскольку перекрёсток Ермолаевского переулка и Малой Бронной улицы стал местом действия первых глав романа «Мастер и Маргарита». А в 1902 году здесь был построен доходный дом для грузинского князя Александра Сидамон-Эристова – № 31/13 по Малой Бронной. Этот князь вторым браком был женат на Вере Петровне Шабельской, дочери богатого землевладельца из Харьковской губернии. Сёстры Вера и Наталья занимались изучением и коллекционированием памятников церковного древнерусского шитья. Этим увлечением сёстры были обязаны своей матери, Наталье Леонидовне, которая после смерти мужа жила рядом, напротив дома Сидамон-Эристова. Материалы из коллекции Шабельских не раз демонстрировались на выставках в Европе, в частности, были представлены на Всемирной выставке в Париже в 1900 году.

Недалеко от церкви святого Ермолая в 1912 году начали возводить комплекс зданий по заказу Анны Александровны Волоцкой. Её отец, сенатор Александр Алексеевич Волоцкой был женат на графине Аделаиде Фёдоровне (Фридриховне) фон Менгден, поэтому хозяйку Волоцких домов иногда тоже называют графиней. Волоцкие дома, построенные по проекту известного архитектора Эрнста Карловича Нирнзее, занимают обе стороны проулка, протянувшегося от Большого Козихинского до Трёхпрудного переулка. В послевоенные годы это место имело дурную славу из-за тамошней шпаны. Кстати, один из принадлежавших Нирнзее доходных домов располагался поблизости, на углу Трёхпрудного и Малого Козихинского переулков.

В Трёхпрудном переулке, недалеко от Ермолаевского, выделяется своими изысканными формами фасад дома № 9, построенного по проекту Шехтеля для скоропечатни Левенсона, одной из лучших российских типографий тех времён. Стоит обратить внимание на этом дом, поскольку неподалёку, в одноэтажном домике № 8 жила семья великой русской поэтессы Марины Ивановны Цветаевой. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, был инициатором создания и первым директором Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском университете. В 1894 году, на первом съезде русских художников и любителей художеств, созванном по случаю дарения Москве картинной галереи братьев Третьяковых, Цветаев произнёс речь, в которой призвал к созданию нового музея изящных искусств в Москве. По инициативе профессора был объявлен конкурс на лучший проект музея. В 1897 году Цветаев познакомился с фабрикантом Юрием Степановичем Нечаевым-Мальцевым, который стал главным финансовым покровителем музея. В августе 1899 года состоялась торжественная закладка здания на Волхонке, а 31 мая 1912 года Музей изящных искусств был открыт для посетителей. Трёхпрудный переулок примечателен и тем, что первый сборник стихов Марины Цветаевой был напечатан в 1910 году именно здесь, в скоропечатне Левенсона. Юная, никому не известная поэтесса первую книгу опубликовала на собственные деньги, точнее на деньги своего отца.












1900-е гг. Типография Левенсона в Трёхпрудном переулке



В 90-х годах XIX века ни один издатель не рискнул печатать и рассказы Максима Горького – среди литературных критиков бытовало мнение, что никто не станет их читать. Решился на авантюру Александр Чарушников, родом из мещан, купец второй гильдии, по инициативе которого составилось издательство С. Дороватовского и А. Чарушникова. Первый том «Очерков и рассказов» вышел тиражом три тысячи экземпляров в конце марта 1898 года. В том же году были опубликованы ещё два тома рассказов Максима Горького. Правда, вскоре писатель отказался сотрудничать с Чарушниковым, поскольку другие книгоиздатели предложили ему более выгодные условия. А вскоре рассказы Горького пошли нарасхват. В начале 1906 года Чарушников открыл книжный магазин под вывеской «Чарушников и К°» в доме № 15 по Большому Козихинскому переулку. Близость к университету и консерватории сделала район Козихи излюбленным районом студенчества Москвы – считается, что не было здесь ни одной квартиры, в которой не проживали бы студенты и курсистки. Цель у создателей книжного магазина на Большом Козихинском была одна – приблизить либеральную литературу к молодежи. Магазин не только торговал книгами, через него проходили партийные издания, причём самых разных прогрессивных партий, там подбирали книги для рабочих кружков, для библиотек. Однако в марте 1907 года полиция обнаружила в доме нелегальную литературу, и магазин был закрыт.

Малый Козихинский переулок начинается небольшим трехэтажным домом, построенным в 1927 году для кооператива «Квартирохозяин». В нём долгие годы жил известный артист и библиофил Николай Смирнов-Сокольский. Примечателен и дом № 12, построенный в 1914 году – в нём располагалась квартира адвоката Владимира Коморского, у которого часто бывал Михаил Булгаков. Здесь в начале 20–х годов собирался своего рода литературный клуб, в состав которого входили Юрий Олеша, Илья Ильф и Валентин Катаев.










Сберкасса на углу М. Бронной и М. Козихинского переулка



Главной достопримечательностью Козихи является Патриарший пруд, один из трёх заложенных при патриархе Иоакиме. Вскоре после войны с Наполеоном Бонапартом, когда пришлось практически заново отстраивать Москву, у Патриаршего пруда появился «кофейный дом для продажи чая, кофе и лимонада, окромя всякого рода напитков». С конца девятнадцатого века Русское гимнастическое общество устраивало на Патриарших зимний каток, а летом там функционировала лодочная станция, которая располагалась на северо-западной стороне пруда. Во второй половине 30-х годов прошлого столетия, как раз ко времени несчастья с Берлиозом, на противоположной стороне пруда появился изящный павильон. Скорее всего, некто вальяжный и влиятельный, предпочёл наблюдать за событиями на Патриарших, не сидя на скамейке у пруда, а находясь в более комфортных для себя условиях, притом оставаясь скрытым от посторонних глаз. В принципе, он мог быть свидетелем и того несчастного случая, который произошёл с Берлиозом на углу Ермолаевского и Малой Бронной. Но вот какое возникает сомнение: если Берлиоз вышел со сквера на углу, а трамвай «выйдя на прямую… взвыл и наддал», то никак не мог Михаил Александрович увидеть «несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой» и уж тем более не смог бы разглядеть её алую повязку. Всему этому, в полном согласии с законами физики, полагалось обретаться гораздо правее, метрах в двадцати от него, а видеть Берлиоз мог только пассажиров в окнах уходящего вагона. Но всё это мелочи, нисколько не умаляющие достоинства «закатного романа».

С юго-западной стороны Патриаршего пруда находится Большой Патриарший переулок, где, начиная с 1908 года, велось строительство дома для потомков Аслана Торосяна, из Армавира перебравшихся в Москву. Всего сыновей было пятеро – Александр, Гавриил, Ованес, Михаил и Лазарь. Кстати, со временем Ованес стал Иваном, а все Аслановичи – сыновьями Афанасия Тарасова. Мрачноватое здание, спроектированное в стиле итальянских палаццо, стоит и поныне на углу со Спиридоньевской улицей. Заказчиком был Гавриил Асланович, а продолжал строительство его сын, Григорий Гавриилович. Когда-то мимо этого здания, дребезжа на повороте, проезжал трамвай.










1900-е гг. Каток на Патриаршем пруду. На заднем плане – дом Левенцовой на Малой Бронной, где в 1886 году архитектор Анатолий Гунст организовал «Классы изящных искусств для лиц обоего пола». Позднее на этом месте был построен дом Вешнякова










1913 г. Павильон лодочной станции на Патриаршем пруду. На заднем плане – дом № 7 по Ермолаевскому переулку

















1920-е гг. Новый павильон лодочной станции



Не менее примечателен и дом № 6 по Большому Патриаршему переулку, где накануне революции 1917 года проживал барон Иван Станиславович Нолькен. Как выяснилось, у судьи Московского военно-окружного суда было ещё одно, не менее серьёзное увлечение. Помимо книги воспоминаний о своей юности, изданной в 1889 году, уже находясь в эмиграции, он написал несколько романов, один из которых имел название, хорошо знакомое поклонникам Константина Симонова – «Живые и мёртвые». С семьёй Нолькена, точнее с его лифляндской роднёй связана страшная история. В феврале 1913 года петербургские газеты сообщили: «На возвращавшихся около десяти часов ночи домой после парадного вечера аренсбургского городского голову барона Нолькена и его младшего брата, крупного землевладельца, напали неизвестные. Выстрелами из револьверов оба барона убиты». Здесь речь идёт о городском голове Аренсбурга бароне Герхарде Нолькене. О результатах расследования газеты не сообщили, но вот на что стоит обратить внимание. За месяц до этого происшествия во время великосветской охоты в имении барона Нолькена были наняты в качестве загонщиков шестьдесят крестьянских детей. На другое утро в лесу нашли трупы двух заблудившихся и замерзших мальчиков-загонщиков. Шесть других малолетних участников великосветской охоты отморозили себе руки и ноги. Скорее всего, убийство баронов стало местью за ещё более ужасное преступление.

В давние времена дворянская знать предпочитала жить на Мясницкой улице. Позже князья и графы перебрались на Пречистенку, а их место на Мясницкой заняли богатые купцы. К началу первой мировой войны и те, и другие мирно сосуществовали на Спиридоновке. Помимо дома княгини Долгоруковой, здесь располагались владения купцов Морозовых и Рябушинских. Летом 1900 года на углу Малой Никитской и Спиридоновки началось строительство роскошного особняка для Степана Павловича Рябушинского. Один из членов семейного клана фабрикантов Рябушинских увлёкся собиранием и реставрацией старинных икон, для чего оборудовал в своём доме мастерскую. Было намерение основать музей икон, но помешала война, а затем и революция. В 1931 году особняк перешёл в распоряжение только что вернувшегося в СССР Максима Горького. Рядом, в доме № 4 жил и другой маститый писатель, Алексей Толстой, но это было уже после смерти Горького.










1910-е гг. Дом Степана Рябушинского на углу Спиридоновки и Малой Никитской



Владельцем дома № 6 на Спиридоновке в 1901 году был «мучной король» Антон Максимович Эрлангер. Его восхождение к успеху началось в 1881 году с запуска в эксплуатацию мельницы небывало высокой по тем временам производительности. Позже такие мельцицы стали строить по всей России. Дело отца продолжил сын, инженер-механик, который основал Товарищество «Антон Эрлангер и К°». Вскоре семья разъехалась по другим районам Москвы, а дом перешёл во владение другого семейства. Здесь поселились братья Марконет – адвокат Александр Федорович и врач Владимир Федорович. В 1906 году в этом доме жил Александр Блок с молодой женой, Любовью Дмитриевной Менделеевой. Александр Федорович Марконет был женат на кузине матери поэта.

Примечательное по своей архитектуре здание располагается на углу Спиридоновки и Гранатного переулка. Построено оно было в 1902 году по заказу московских купцов братьев Михаила и Николая Армянских. В 1906 году в этом доме снял квартиру Борис Константинович Зайцев. Сын директора металлургического завода Гужона, располагавшегося у Рогожской заставы, учился на химика и юриста, два года слушал лекции в Горном институте, но так и не приобрёл профессии. С юных лет он мечтал стать писателем, завёл знакомства в литературных кругах – частыми гостями в его доме были Константин Бальмонт, Сергей Городецкий и Андрей Белый. Бывал в этой квартире Иван Бунин. Одним из участников литературного кружка в доме Армянских был и Павел Муратов, который устраивал такие же вечера на квартире своего брата в доме на углу Большой Никитской и Мерзляковского переулка. Мечта Бориса Зайцева в какой-то степени сбылась после отъезда в Европу, где с 1922 года он сотрудничал с эмигрантскими изданиями, опубликовав свои дневниковые записи, посвящённые жизни во Франции.










1910-е гг. Дом Армянских на углу Спиридоновки и Гранатного переулка



C 1916 года в доме Армянских снимал квартиру основатель Московского камерного театра Александр Таиров вместе с женой, актрисой Алисой Коонен. Детство и юность Алиса провела у Патриаршего пруда, в доме на углу Малой Бронной и Малого Козихинского переулка, где уже значительно позже обосновалось кафе «Маргарита», названное так в память о возлюбленной Мастера. Впоследствии актриса так вспоминала дореволюционную Спиридоновку: «Спиридоновка была моей самой любимой улицей. Извозчики называли ее "барской". Ни одного магазина, маленькие особняки с обеих сторон, на углу церковь с большим садом, напротив дворец Морозова». А в начале 30-х годов прошлого века трехэтажную часть дома по Гранатному переулку надстроили двумя этажами – специально для актеров и сотрудников Государственного театра имени Мейерхольда.

Среди жителей Гранатного переулка в начале прошлого века было немало значительных лиц. Неподалёку от дома Армянских располагалась усадьба Михаила Леонтьева, сына тайного советника, шталмейстера императорского двора, правнука генералиссимуса Суворова. Михаил Михайлович служил в лейб-гвардии гусарском полку и, выйдя в отставку в чине полковника, поселился в Гранатном переулке. Почётный гражданин города Владимира последние десять лет жизни был предводителем губернского дворянства.










1910-е гг. Усадьба Леонтьева в Гранатном переулке










Дом архитектора в Гранатном переулке – бывший дом Лемана



Дом № 7 на другой стороне переулка был построен в 1897 году по проекту архитектора Адольфа Эрихсона для супруги Роберта Лемана, владельца Рожновской каблучно-колодочной фабрики под Смоленском и директора Товарищества ситценабивной фабрики «Эмиль Циндель». Позднее роскошный особняк продали московскому губернскому предводителю дворянства в 1915-1917 годах, крупному землевладельцу Петру Александровичу Базилевскому. А в конце 30-х годов прошлого века здесь обосновался хорошо известный москвичам Дом архитекторов. Вскоре рядом появилось новое здание – изысканные интерьеры актового зала, гостиной, ресторана и бильярдной как нельзя более способствовали отдыху столичных зодчих после трудов праведных в области советского конструктивизма.

Соседние владения в начале прошлого века принадлежали Вере Клавдиевне Риттих, жене классного инспектора Пажеского корпуса. Фёдор Александрович стал генералом не без поддержки своего брата – Александр Александрович Риттих известен как зачинатель столыпинской земельной реформы и министр земледелия в последнем царском правительстве. Но в 1917 году блестящая карьера прервалась – через год Фёдор Риттих оказался в армии Колчака, а после её разгрома перебрался вместе с семьёй в Манчжурию, где стал основателем Славянского братства в Харбине.

Дом № 12 в начале прошлого века принадлежал Михаилу Яковлевичу Герценштейну, депутату Государственной Думы и видному члену партии конституционных демократов. После разгона Думы в июле 1906 года Герценштейн подписал «Выборгское воззвание», призывавшее к ненасильственному сопротивлению властям. Вслед за этим он стал получать письма от черносотенцев с угрозами расправы. Через неделю Герценштейн был убит во время прогулки с женой и дочерью на берегу Финского залива.

Чуть дальше располагались владения Вильгельмины Ивановны Рекк, муж которой был главой Товарищества Никольских рядов и основателем Московского торгово-строительного акционерного общества – одной из крупнейших домостроительных фирм дореволюционной России. В доме № 22 в 1901 году жил Сергей Аполлонович Скирмунт, книгоиздатель, один из учредителей «Общества содействия устройству общедоступных народных развлечений», просуществовавшего с 1897 по 1910 год. В состав его участников входили такие известные деятели искусства и литературы как Станиславский, Немирович-Данченко и Гиляровский. Членами общества были и книгоиздатели братья Сабашниковы.

Старинная усадьба, числившаяся на Спиридоновке под номером 7, в конце XIX века перешла от князя Волконского во владение Агапиту Фёдоровичу Беляеву, известному специалисту по болезням горла. К его услугам прибегали известные актёры и певцы.

Дом № 15 по Спиридоновке когда-то принадлежал Роберту и Джейн Мак-Гилл, которых привлекла в Россию возможность инвестирования в быстро развивавшуюся текстильную промышленность.










1910-е гг. Дом Беляева на Спиридоновке



Мак-Гиллы вошли в число учредителей Товарищества Высоковской мануфактуры, располагавшейся в Клинском уезде Московской губернии. К началу прошлого века вдове шотландского предпринимателя принадлежал цементный завод на Малой Красносельской улице. В память о муже Джейн Мак-Гилл выделила средства на строительство «Дома бесплатных квартир "Братолюбивого общества для вдов с сиротами" имени Р. Р. Мак-Гилл» на Госпитальной улице и англиканской церкви святого Андрея Первозванного в Брюсовом переулке. А в 1904 году по её заказу в Спиридоньевском переулке было построено красивое трёхэтажное здание для американских и английских гувернанток. После 1917 года в доме устроили общежитие для преподавателей университета, а позже – гостиницу для партийной элиты.

Компанию Мак-Гиллам и в Товариществе Высоковской мануфактуры, и на Спиридоновке составил Карл Гесте, дом которого располагался рядом – он был построен в 1907 году на месте ветхого строения, принадлежавшего действительному статскому советнику Живаго, главному смотрителю Практической академии коммерческих наук.










1910-е гг. Дом Мак-Гилл на Спиридоновке. На заднем плане – особняк Морозова



С другой стороны к дому Мак-Гиллов примыкал особняк, построенный в 1897 году по заказу Саввы Тимофеевича Морозова, текстильного фабриканта, директора-распорядителя Товарищества Никольской мануфактуры. Автором проекта был Франц Шехтель, чуть позже разработавший проект особняка для Степана Рябушинского.

Дом, считавший украшением Спиридоновки, недолгое время оставался во владении Морозовых. В 1898 году Савва Тимофеевич вошёл в состав учредителей-пайщиков Художественного общедоступного театра, основу труппы которого составили члены драматического кружка Общества искусства и литературы, основанного при участии Станиславского и ученики Немировича-Данченко по Музыкальному драматическому училищу. В состав труппы вошла и Мария Фёдоровна Андреева, талантливая актриса и обаятельная женщина. Богатый фабрикант не устоял перед её чарами – их роман продолжался несколько лет.










1910-е гг. Особняк Морозова на Спиридоновке



В немалой степени участие Морозова в финансировании театра было обусловлено желанием сделать приятное Марии Фёдоровне, а не только намерением способствовать развитию драматического искусства. Примерно в это же время Андреева увлеклась идеями социал-демократов, даже вступила в РСДРП. Любовная связь с миллионером оказалось весьма полезной для дела партии. Андреева познакомила Савву Тимофеевича с лидерами большевистской организации Николаем Бауманом и Леонидом Красиным, которые сумели убедить фабриканта в том, что борьба с самодержавием в его же интересах, поскольку царская бюрократия мешает развитию промышленности России, её движению к справедливому общественному устройству. Морозов стал финансировать большевистские газеты, нелегально провозил на свою фабрику запрещённую литературу и типографские шрифты. Даже после того, как Андреева ушла от него к Максиму Горькому, он продолжал помогать большевикам. После «кровавого воскресенья» 9 января 1905 года Морозов попытался провести либеральные реформы на своей фабрике, но встретил сопротивление со стороны матери и правления мануфактуры, а в результате утратил возможность влиять на дела фабрики. Сначала разрыв с Андреевой, затем фактическое отстранение от дел – всё это привело к длительной депрессии. По настоянию врачей Морозов выехал для лечения в Берлин, откуда перебрался в Канны, где вскоре был найден мёртвым в гостиничном номере с простреленной грудью. Сразу после этой трагедии возникло предположение, что Морозову помогли расстаться с жизнью. По словам Максима Горького, фабриканта грозились убить черносотенцы за финансовую поддержку большевиков. Гораздо позже возникло версия, что убил Красин – убил за то, что Морозов отказался продолжать финансировать РСДРП. Однако не было никакого смысла убивать «дойную корову» – можно было попытаться воздействовать на Морозова с помощью Андреевой, которая просто обязана была поступиться личными интересами ради дела партии. Скорее всего, было так: Красин приехал к Морозову просить денег, но убедившись, что тот непреклонен в своём решении свести счёты с жизнью, уговорил его оформить страховой полис на крупную сумму, которую должна была получить Андреева в случае его смерти. Так оно и случилось – деньги были получены, и большая их часть пошла на нужды партии. Вдова Саввы Морозова через два года вышла замуж, а в 1909 году продала особняк Михаилу Павловичу Рябушинскому. Ей было неуютно в доме, где всё напоминало о Савве Тимофеевиче. С 1929 года усадьба принадлежала Наркомату иностранных дел.

В самом конце Спиридоновки, у Садового кольца, в начале прошлого века располагался штаб Гренадёрского корпуса и квартира его командира, генерал-лейтенанта Эдуарда Владимировича Экка. После начала гражданской войны бывший гренадёр стал председателем военно-полевого суда при штабе Деникина, командующего войсками белогвардейцев на юге России.












1910-е гг. Спиридоновка. Дом Тарасовых в Большом Патриаршем переулке












1910-е гг. Церковь Спиридона Тримифутского на углу Спиридоновки и Спиридоньевского переулка










1910-е гг. Спиридоновка. Справа – дом Армянских



В восточной части Козихи невозможно пройти мимо Большого Палашевского переулка, поскольку здесь жил вероятный прототип Михаила Берлиоза, руководитель РАПП Леопольд Леопольдович Авербах, родственник председателя ВЦИК Якова Свердлова и шурин всемогущего главы НКВД Генриха Ягоды. Судьба кидала Авербаха из одного уголка Москвы в другой. Сначала он жил на Петровском бульваре, а заняв должность руководителя РАПП, перебрался на Манежную площадь в дом № 9. После ликвидации РАПП пришлось борцу за пролетарскую литературу подыскивать себе квартиру в тихом переулке на Козихе.

Большой Палашевский когда-то доходил до Тверской улицы, огибая церковь Рождества Христова в Палашах. С другой стороны церкви располагался Малый Палашевский переулок. Близость к Тверской улице вполне оправдывает привязанность к этому переулку Михаила Михайловича Каткова, сына Михаила Никифоровича, редактора «Московских ведомостей», популярной газеты консервативного направления в 60-80-х годах XIX века. В доме Катковых по Малому Палашевскому переулку в начале прошлого века располагались Тверские бани, принадлежавшие Василию Тимофеевичу Федосову. В 1912 году он продал своё заведение, чтобы на вырученные деньги реконструировать бани в Доброй слободке, поблизости от Денисовского переулка в Басманной части Москвы. А бани в Палашах исправно обслуживали население и при советской власти.

Рядом с владением Катковых находился дом одного из представителей купеческой династии Гучковых. Впрочем, этот дом своим фасадом выходил на Тверскую улицу. Владельцу дома, судье Московского сиротского суда Павлу Ивановичу Гучкову принадлежала фабрика шерстяных изделий. Гораздо большую известность получил брат фабриканта, Александр Иванович Гучков, выпускник историко-филологического факультета Московского университета. В 1890 году он по примеру Алексея Ганецкого, о котором речь пойдёт чуть позже, отправился в Южную Африку, воевал на стороне буров против Англии, в одном из боёв был ранен и попал в плен. По возвращении в Россию Александр Иванович увлёкся политикой – 10 ноября 1905 года он опубликовал воззвание о создании партии «Союз 17 октября» и стал её лидером.

Из Большого Палашевского переулка через Трёхпрудный можно попасть в Мамоновский переулок. Здесь до революции находился Мамоновский театр миниатюр, антреприза сына Саввы Мамонтова, а в советское время – 1-й Государственный детский показательный театр, и ещё позднее – молодой экспериментальный театр «МЭТ» и кинотеатр «Сатурн». Когда-то было тут и кафе «Розовый фонарь», где выступал молодой Владимир Маяковский. В Мамоновском театре начинал молодой Александр Вертинский – он исполнял роль Арлекина в пантомиме «Свидание». В этом переулке до сих пор находится Московская глазная больница, одна из старейших глазных клиник в мире. В январе 1826 года московский военный генерал-губернатор Дмитрий Голицын организовал и возглавил комитет по сбору пожертвований на строительство глазной больницы. Через полгода состоялось открытие больницы, но в то время она располагалась у Никитских ворот, в Малом Кисловском переулке. А в мае 1830 года на средства благотворителей был выкуплен каменный дом графини Дмитриевой-Мамоновой на углу Тверской улицы и Мамоновского переулка. С ноября 1830 года глазная больница располагалась в этом здании.

С 70-х годов XIX века большой участок земли близ Тверской улицы и Мамоновского переулка находился во владении семьи Павла Ивановича Шаблыкина. Принадлежал ему и дворец Разумовских, где размещался Английский клуб – до 90-х годов XIX века Шаблыкин был его старшиной. В 1913 году вся эта недвижимость перешла в собственность графа Алексея Павловича Капниста. А ещё раньше в Мамоновском переулке был построен большой доходный дом № 6, хозяйкой которого стала Мария Фёдоровна Соломирская. Род Соломирских начался с Павла и Владимира, сыновей Дмитрия Павловича Татищева и Натальи Алексеевны Турчаниновой. Рождённые вне церковного брака, они не имели права носить фамилию отца, поэтому и получили столь редкую фамилию. Павел Дмитриевич, боевой офицер, вышел в отставку в чине генерал-майора и занялся совершенствованием производства на семейном предприятии горнозаводчиков Турчаниновых близ Екатеринбурга. В середине XIX века у него родились три сына – Дмитрий, Лев и Александр. Имена жён Дмитрия, продолжившего семейный бизнес, и Александра известны, поэтому остаётся предположить, что Мария Фёдоровна была вдовой рано умершего Льва Павловича, о котором историкам практически ничего не известно. Однако в списках жителей Москвы фигурирует только Александр Павлович Соломирский – в 1908 году он имел звание статского советника, служил в Московской глазной больнице и жил в собственном доме на Рождественском бульваре. Следует учесть, что глазная больница располагалась как раз в Мамоновском переулке. Но эти сведения никак не сочетаются с характеристикой, данной младшему из братьев, Александру, современниками – отставной ротмистр, пьяница и бездельник, приживала при брате Дмитрии. Скорее всего, речь идёт о Льве Павловиче – его ранняя смерть вполне соответствует образу жизни закоренелого пропойцы.

Между бывшим зданием Мамоновского театра миниатюр и доходным домом Соломирских до сих пор стоит аккуратный особнячок (см. фотоснимок ниже), который накануне революции 1917 года принадлежал владельцу московской фабрики скульптурных и строительно-отделочных работ Михаилу Дмитриевичу Кутырину. Среди выполненных на фабрике заказов были изготовленные из мрамора детали для храма Христа Спасителя и парадная лестница для особняка Рябушинского на углу Спиридоновки и Малой Никитской. Успешной работе фабрики способствовало сотрудничество со строительной фирмой Василия Залесского, который был женат на сестре Кутырина.










Дом Кутырина в Мамоновском переулке.



Окрестности нынешних Большой и Малой Бронной улиц некогда называли Бронной слободой. Самым примечательным зданием на Большой Бронной в начале прошлого века было здание Тверского отделения Городского ломбарда, находившееся рядом с Бронным тупиком, которого теперь уже нет на карте. Дом на углу Тверской улицы принадлежал, редкий случай, сразу шести наследникам московского купца Василия Ивановича Живаго – Роману, Александру, Леониду, Максимиллиану, Леонилле и Елизавете. Об этом семействе речь пойдёт в других главах. На Большую Бронную выходили владения Найдёновой, Паршиных и банкира Лазаря Полякова, простиравшиеся вплоть до Тверского бульвара – о них будет рассказано в разделе, посвящённом этому бульвару. Здание, где ныне расположена синагога, также входило во владения Полякова – здесь размещался его молитвенный дом.










1910-е гг. Здание Тверского отделения Городского ломбарда на Большой Бронной



Через Богословский переулок можно выйти с Большой Бронной на Тверской бульвар. Угловой дом напротив церкви святого Иоанна Богослова принадлежал княгине Клеопатре Михайловне Святополк-Мирской. Её муж, князь Николай Иванович, после окончания Пажеского корпуса сделал блестящую карьеру, венцом которой стала должность наказного атамана в Войске Донском. Клеопатра Михайловна, вторая жена князя, в девичестве Ханыкова, родила мужу семерых сыновей. Своеобразна судьба старшего сына князя, Михаила Николаевича, эрудита и полиглота, знатока восточных и западноевропейских языков. Камергер и статский советник, он посвятил себя дипломатической карьере. Пережив драматическую любовь в молодости, этот благородный красавец с задумчивым взглядом, так и остался романтиком и холостяком.

Главная улица Козихи – это Малая Бронная. Когда-то она называлась Бронным переулком, но после строительства торговых бань участок между Ермолаевским переулком и Большой Садовой стал именоваться Банным переулком. Позже Бронный и Банный переулки объединили и назвали Бронной улицей.










1910-е гг. Пробирное управление на Малой Бронной



В пользу утверждения о том, что Малая Бронная была далеко не последней по значимости в списке городских улиц, говорит и то, что в доме № 20 с 1897 года располагалось Московское окружное пробирное управление, ныне – Центральная государственная инспекция пробирного надзора. В ноябре 1840 года Николай I утвердил «Положение о Пробирных палатках для испытания и клеймения золота и серебра в слитках и изделиях». Согласно этому положению, пробирные палатки учреждались во всех городах империи, где производились золотые или серебряные изделия и велась торговля ими, причём разделялись эти палатки на местные, окружные и главные. До нашего времени сохранило своё предназначение и заведение на углу Малой Бронной и Спиридоньевского переулка. Здесь в доме Чистякова с 1914 года размещалась аптека Эмилии Ивановны Юшкевич.












Малая Бронная. Дом № 22/15 – бывший дом Чистякова



Малая Бронная знаменита не только именами князя Сидамон-Эристова, Натальи Шабельской, Алисы Коонен и Смирнова-Сокольского – жил здесь ещё один интересный человек. В конце 90-х годов XIX века в доме № 14 обосновался Фёдор Александрович Гетье, врач-терапевт. Через несколько лет он был назначен главным врачом Басманной городской больницы, а позже по его предложению богатый купец Кузьма Терентьевич Солдатенков отписал в своём завещании часть капиталов на строительство больницы, которая позже была названа его именем. При советской власти Гетье стал одним из основателей Лечебно-санитарного управления Кремля. С 1919 года он был лечащим врачом Ленина, Крупской, Свердлова, а позже поправлял здоровье Троцкому и Дзержинскому. В письме наркому здравоохранения Семашко в 1921 году Ленин дал такую характеристику Гетье: «Денег он не берёт. А теперь всё платное. Лечит он многих. Нельзя ли ему от ЦК или от Президиума ВЦИК назначить плату и побольше помесячно?». Вскоре после этого Фёдор Александрович был назначен консультантом Кремлевской больницы.

По своим возможностям ни одна столичная больница не могла сравниться с «Кремлёвкой» в советские годы – ни Боткинская, ни «Склиф», ни Филатовская, изначально предназначенная для лечения детей. Немногие знают, что созданию Филатовской больницы предшествовало появление детской больницы на Малой Бронной. До середины XIX века даже дети из богатых семей лечились в клиниках для взрослых, но вот в Петербурге открылась первая в России детская больница, названная в честь императора Николая I. Разумеется, москвичи не захотели ударить в грязь лицом. После того, как московский генерал-губернатор князь Дмитрий Голицын добился разрешения на сбор денег от благотворителей, была куплена усадьба вдовы генерал-лейтенанта Анны Неклюдовой на Малой Бронной, и на её территории разместили больницу. Позднее она была причислена к ведомству учреждений Императрицы Марии и названа Детской больницей Московского воспитательного дома.

Долгое время эта больница оставалась единственным местом для лечения детей в Москве. Если идти к Тверскому бульвару, она находилась по правую сторону улицы, третий и четвёртый дом от угла со Спиридоньевским переулком. Москвичи называли её просто – Бронной больницей. Первое время Бронная больница существовала безбедно – благодаря влиянию генерал-губернатора не оскудевала рука дающего. Но вскоре Голицын вышел в отставку по болезни и через год умер в Париже. А между тем строения постепенно разрушались. После очередного пожара больница, по существу, была закрыта – работало только амбулаторное отделение. От полной ликвидации её спас князь Александр Щербатов.










1914 г. Большая Бронная в сторону Страстной площади










1914 г. Большая Бронная в сторону Малой Бронной










1914 г. Большая Бронная. Налево – Большой Козихинский переулок










1914 г. Вид с Малой Бронной на Большую Бронную










1900-е гг. Дом Дунаева в Ермолаевском переулке построен по проекту Шехтеля










1895 г. Малая Бронная в сторону Большой Бронной и Тверского бульвара. Справа за деревьями – церковь Воскресения Славущего




Садовая-Кудринская


Первый всесословно избранный городничий Москвы князь Александр Алексеевич Щербатов после смерти матери, известной благотворительницы княгини Софьи Степановны Щербатовой, обратился в городскую управу с просьбой принять в дар городу её владение по Садовой-Кудринской, «имея в виду настоятельную надобность для Москвы в детской клинической больнице». Для полноценного размещения Софийской больницы было куплено соседнее со щербатовским владение Ольги Коншиной, супруги текстильного магната. Так в 1897 году была образована знаменитая детская больница, позже названная именем её главного врача Нила Фёдоровича Филатова. В состав больницы вошли три здания: каменный двухэтажный дом середины восемнадцатого века в глубине двора, деревянный одноэтажный ампирный особняк, выходящий фасадом на Садовую, и церковь Татианы Мученицы и Софии Мученицы во дворе усадьбы. Софийская больница стала образцовым благотворительным учреждением. Плата за лечение составляла четыре рубля серебром в месяц, но дети неимущих не платили ни гроша.

До сих пор в конце Садовой-Кудринской улицы, вблизи Малой Бронной стоит дом, принадлежавший жене титулярного советника Марии Николаевне Чижиковой. В 1940 году он был надстроен тремя этажами. Именно в это время был сделан фотоснимок, который можно считать единственным, хотя и не вполне убедительным доказательством существования трамвайной линии, проложенной через Малую Бронную мимо Патриаршего пруда и далее на улицу Красина, бывшую Живодёрку, по другую сторону Садового кольца. Этим доказательством хотелось бы считать белые следы на асфальте, напоминающие трамвайные рельсы. К сожалению, фотограф не догадался повернуть аппарат правее – тогда бы с полной очевидностью можно было утверждать – ходил или не ходил трамвай по Малой Бронной.

В доме № 6 по Садовой-Кудринской, неподалёку от Кудринской площади с августа 1886 года до отъезда на остров Сахалин в апреле 1890 года жил Антон Павлович Чехов. В одном из писем он делился впечатлениями о новом жилище: «Живу в Кудрине, против 4-й гимназии, в доме Корнеева, похожем на комод. Цвет дома либеральный, т.е. красный». После возвращения с Сахалина Чехов жил на Малой Дмитровке.

На Садовой-Кудринской, в доме купчихи Александры Герасимовны Найдёновой с 1904 до 1918 года жил профессор Императорской академии художеств Василий Дмитриевич Поленов, мастер пейзажной и жанровой живописи. В то время художник руководил секцией содействия устройству деревенских, фабричных и школьных театров при Московском обществе народных университетов. В 1915 году у Поленова возникла идея построить Дом театрального просвещения на пустующем участке неподалёку от усадьбы Найдёновой. Здание с лестничной башней и стрельчатыми окнами театрального зала возвели через год на деньги меценатов Саввы Мамонтова и Алексея Бахрушина. При советской власти это заведение обрело новое название – Центральный дом искусств деревни имени Крупской. Но в 1928 году дом сгорел.










1910-е гг. Церковь в Филатовской больнице








1900-е гг. Дом Чижиковой на Садовой-Кудринской










1940 г. Садовая-Кудринская у Малой Бронной. Идёт реконструкция бывшего дома Чижиковой.












Дом № 6 на Садовой-Кудринской, где в конце 1880-х годов жил Антон Павлович Чехов










1910-е гг. Дом Василия Поленова на Зоологической улице




Кудрино


Кудринская площадь знаменита тем, что здесь, на углу с Садовым кольцом, размещался Вдовий дом. Когда-то это здание принадлежало Александру Ивановичу Глебову. Весьма поучительна карьера бывшего поручика царской армии. Залогом успеха для небогатого дворянина стала женитьба на бывшей фрейлине Марии Симоновне Гендриковой, умиравшей от чахотки. Вместе с должностью обер-прокурора Сената вдовец получил наследство в виде восьми пасынков и падчериц, детей покойной жены. Видимо, средств на пропитание такой большой семьи не хватало, поэтому обер-прокурор залез в казну. Однако и в те времена не спешили отправлять на каторгу высокопоставленных вельмож. Специальным постановлением он был признан виновным всего лишь «в небрежении должности» и потворстве казнокрадам. Решено было взыскать с Глебова расхищенные средства, а на имущество виновного наложили секвестр. Так уж случилось, что дом несчастного вдовца через несколько лет после его смерти достался несчастным вдовам – здание на Кудринской отдали Благотворительному ведомству императрицы Марии для устройства приюта для вдов военных, погибших на полях сражений. Помимо Вдовьего дома на старых фотографиях запечатлена ещё одна, ныне утраченная достопримечательность – церковь Покрова Пресвятой Богородицы.










1910-е гг. Вдовий дом и церковь Покрова в Кудрине



От Кудринской площади в стороны Пресни вела Кудринская улица (ныне Баррикадная). От церкви Покрова можно было добраться до Большого Девятинского переулка по Большому Конюшенному переулку, ныне вдвое укороченному. Здесь когда-то стоял дом Елизаветы Яковлевны Белкиной, дочери биржевого маклера и племянницы Алексея Ильича Белкина, о котором речь пойдёт в разделе об Арбате. По соседству с этим домом располагалась обширная усадьба, принадлежавшая Елизавете Сергеевне Сухотиной, дочери богатого тульского помещика. Её брат был женат на дочери Льва Толстого, а племянник, поручик Сергей Михайлович Сухотин, в декабре 1916 года вместе с князем Феликсом Юсуповым стал участником убийства Григория Распутина. Елизавета Сергеевна вторым браком была замужем за Львом Андреевичем Баратынским, внучатым племянником поэта Евгения Абрамовича Баратынского. После окончания физико-математического факультета Московского университета Лев Андреевич служил чиновником для особых поручений при московском гражданском губернаторе, а с 1890 по 1902 год занимал должность вице-губернатора.










1914 г. Перекрёсток у Большого и Малого Конюшковских переулков. Справа – бывшая усадьба Баратынского. Особняк Баратынских – за садом, в Кудринском переулке.



После кончины Льва Баратынского в 1907 году усадьба в Кудрине перешла во владение Леонида Вячеславовича Карвовского-Дашкевича. Эта сделка не была случайной – Леониду Вячеславовичу принадлежало поместье в Кирсановском уезде Калужской губернии, где находилось имение Баратынских. Кроме того, он был женат на Софье Карловне Мильфельд, первым мужем которой стал Александр Александрович Рачинский, племянник Евгения Абрамовича Баратынского. Леонид Вячеславович придерживался консервативных взглядов в политике и экономике, крайне отрицательно отнёсся к столыпинским аграрным реформам и критиковал их в печати. Лев Толстой, по воспоминаниям его дочери Татьяны Сухотиной, высоко ценил эти работы.

Дом напротив этой усадьбы в середине XIX века принадлежал декабристу Вильгельму Карловичу Кюхельбекеру, приятелю Пушкина по Царскосельскому лицею. А рядом с усадьбой Баратынских, за Кудринским переулком, располагалась ещё одна усадьба, которой до начала прошлого века владела Ольга Григорьевна Елисеева, дочь главы торгового дома «Братья Елисеевы». После смерти первого мужа, Фёдора Степановича Овсянникова, о котором речь пойдёт в разделе о Земляном вале, Ольга Григорьевна вышла замуж за дворянина Василия Петровича Гончарова, подполковника артиллерии, участника русско-турецкой войны. После выхода в отставку Василий Петрович занялся любимым делом, птицеводством, и вскоре стал председателем Российского общества сельскохозяйственного птицеводства в Петербурге. На этом поприще он удостоился тех наград, о которых прежде и не мечтал – получил звание камергера. Как известно, Евгений Абрамович Баратынский был близко знаком с Александром Сергеевичем Пушкиным. Соседство Баратынских и Гончаровых в Кудрино приводит к предположению о родстве Василия Петровича с женой Пушкина, Натальей Гончаровой. Однако в родословной семьи Натальи Гончаровой нет сведений, подтверждающих эту версию.

В начале прошлого века супруги Гончаровы переселились в Петербург, продав усадьбу Марку Самуиловичу (Матвею Семёновичу) Малкиелю, самому успешному из сыновей Самуила Мейеровича Малкиеля, который подобно своему брату Янкелю, разбогател на поставках провианта для армии благодаря тесным связям с чиновниками военного министерства. За свои заслуги перед отечеством братья Самуил, Исаак и Янкель были удостоены звания потомственных почётных граждан и получили право жительства вне черты оседлости.

После того, как правительство усилило контроль за качеством поставок провианта в армию, прибыль резко упала, и в начале 70-х годов XIX века Самуил Малкиель с семьёй перебрался в Москву. Его сын Марк Малкиель, инженер по образованию, владел кожевенной фабрикой в Москве и фабрикой керосиновых фонарей в Петербурге. В начале прошлого века братья Марк и Лев учредили в Петербурге товарищество «Электро-динамиковые русско-американские электромеханические заводы».










1910-е гг. Вид на церковь Покрова в Кудрине со стороны Кудринской площади










1914 г. Вид на Большой Конюшковский переулок от церкви Покрова в Кудрине










1914 г. Кудринский тупик. Справа – церковь Покрова в Кудрине










1910-е гг. Вид на Малую Никитскую улицу со стороны Кудринской площади










1931 г. Вид на Садово-Кудринскую улицу со стороны Кудринской площади




Пресня


Между улицами Красная Пресня (до 1918 года Большая Пресненская), Зоологическая и Большая Грузинская расположен Московский зоопарк, организованный Русским Императорским обществом акклиматизации животных и растений в 1864 году. Одним из инициаторов его создания стал профессор Московского университета Анатолий Петрович Богданов. Финансирование осуществлялось за счёт входной платы и благодаря пожертвованиям императорской семьи. Зоосад сильно пострадал во время восстания 1905 года. Возможно, под влиянием этих событий сын его основателя, Владимир Анатольевич Богданов, математик по образованию, которому прочили блестящие перспективы, обратился к богу. С 1915 года отец Владимир служил в храме Спаса Преображения на Песках, затем в церкви апостола Филиппа на Иерусалимском подворье. А зоопарк обрёл благоустроенный вид только после реконструкции в конце 20-х годов прошлого века.










1900-е гг. Зоологический сад на Пресне










1914 г. Вход в Зоологический сад на углу Большой Пресненской и Малой Грузинской улиц










1935 гг. Вход в Зоопарк



На Малой Грузинской улице есть дом, который также невозможно обойти вниманием – это «сказочный терем в Грузинах». Здесь жил в изрядном удалении от своей семьи Пётр Иванович Щукин, совладелец торгового дома «И.В. Щукин с сыновьями» и коллекционер русских древностей. Увлекшись собирательством, он покупал вещи, основываясь на собственной оценке их ценности. Огромный капитал, доставшийся в наследство от отца, позволял покупать всё, что Петру Ивановичу понравилось. В контору торгового дома на Ильинке несли старинные изделия антиквары, а выставки и аукционы в Москве и Нижнем Новгороде не проходили без того, чтобы Щукин что-нибудь купил. Коллекция расширялась, и для части экспонатов пришлось строить ещё одно здание. После народных волнений и забастовок в начале 1905 года, опасаясь за сохранность коллекции, Щукин подарил её Историческому музею – с тех пор охрана сокровищ была возложена на государство, хотя коллекция по-прежнему оставалась в доме Щукина. Возможно, поэтому во время боёв на Красной Пресне она не пострадала. После 1917 года экспонаты были распределены между разными музеями, а старинные книги отданы в государственные библиотеки. Картины попали в Третьяковскую галлерею, за исключением работ западноевропейских мастеров, которые ещё раньше оказались в собрании Сергея Ивановича Щукина. С 1934 года в здании на Малой Грузинской разместился Биологический музей.










1910-е гг. Дом П.И. Щукина на Малой Грузинской улице



Довольно привлекательное здание было построено в 1905 году в Волковом переулке, поблизости от Большой Пресненской улицы и Зоологического переулка. Автором проекта стал Владимир Дмитриевич Адамович, стараниями которого возник Спасо-Хаус на Спасопесковской площадке, о которой речь пойдёт в разделе об Арбате. В доме на Пресне в зимнее время жил со своей семьёй орловский купец Владимир Кузьмич Мельников. Его отец был владельцем чугунно-литейного завода в селе Бытошь Брянского уезда Орловской губернии. После смерти Кузьмы Мельникова малая доля наследства отошла дочерям, а сын стал фактическим владельцем завода. В 1911 году Владимир Кузьмич построил стекольную фабрику, а через два года вместе с чугунолитейным заводом вошёл в состав акционерного общества Мальцевских заводов, объединявшего к тому времени более двадцати различных предприятий на Орловщине. Дальнейшему процветанию семейства помешали война и революция.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vladimir-alekseevich-kolganov/staraya-moskva-1890-1940-gody/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения